Том 12, выпуск 2 – весна 2004 года. Вестник освещает жизнь христиан в бывшем Советском Союзе, а также Центральной и Восточной Европе

Марк Эллиотт

Примечание редактора: Первая часть статьи была опубликована в предыдущем номере Вестника служений и церквей «Восток-Запад» 12 (Зима 2004), 9-10.

Я познакомился с экономистом Александром Зайченко в 1990 г. После совместной работы над различными проектами, я стал с глубоким уважением относиться к этому дорогому брату во Христе. Александр рассказал мне о том, какую исключительную роль сыграла молитва Господня в его собственном пути к вере. В советское время, объяснил он мне:

У нас не было никакой возможности читать Библию. Было запрещено не только читать, но и пытаться ее найти. Помню, когда я был студентом, я купил довольно редкий сборник рассказов Толстого. Читая их, я наткнулся на странное сочетание слов и фраз. Они были не только странными, но и наполненными удивительной силой. Тогда я решил запомнить их наизусть. Многие годы я повторял их в трудные моменты своей жизни. Лишь спустя 20 лет у меня появилась Библия, которую мне «контрабандой» с Запада привез друг. Уже на второй день чтения этой странной книги я вновь наткнулся на эти потрясающие строки. Я тут же их узнал, как «старых друзей», потому что много лет назад выучил наизусть. Это была молитва «Отче наш». Благодаря ей, я продолжил чтение Библии и познал Христа как своего Господа и Спасителя. Позже, я понял, что это было настоящим чудом, что советские цензоры не убрали эту молитву из книги Толстого.

Насущный хлеб
Снова и снова образец молитвы, данный нам Иисусом, становился путеводной звездой для тех, кто оказывался на грани жизни и смерти. Александр Зайченко говорит об этом еще более прагматично: «Я не знаю, как на Западе, но здесь, в России, молитва Господня является самой популярной «молитвой экстренного случая»». Просьба о насущном хлебе вряд ли столь остро стоит для верующих Запада, но в остальном мире ситуация противоположна. «Эта мольба, - пишет миссионер в Украине, - приобретает абсолютно новый смысл, когда вы, наконец, покидаете США и начинаете полагаться лишь на поддержку тех, кто посылает вам деньги, чтобы вы могли жить». Профессор российской семинарии продолжает эту мысль: «Мы не получаем зарплату в определенный день каждый месяц, поэтому мы говорим: Хлеб наш насущный дай нам на сей день».

Миссионерка Назорейской церкви в России Карла Санберг рассказывает: «За последние несколько лет не раз были случаи, когда пожилые люди, которых мы знали, долгое время питались лишь хлебом и чаем. Я думаю, что смысл выражения «насущный хлеб» гораздо более понятен в этой части мира. Хороший хлеб выпекают без консервантов. Он быстро портится, поэтому мы нуждаемся в нем каждый день. Так же, как манну в пустыне нельзя было собирать и запасать, наш хлеб здесь нельзя долго хранить. Мы нуждаемся в нем каждый день, и точно так же каждый день мы должны приходит к нашему Небесному Отцу».

Карла Санберг затронула здесь тему, замеченную до нее и другими исследователями, о том, что в слове «насущный» заложено предостережение против накопительства и умножения богатства. В четвертом веке Св. Василий Великий так объяснил свое понимание слова «насущный»: «Хлеб, гниющий в твоих закромах, принадлежит голодным. Обувь, покрывающаяся плесенью у тебя под кроватью, принадлежит босым. Одежда, сложенная в твоем сундуке, принадлежит нагим».

Чешский теолог Ян Лохман отмечает, что в его родном языке слово «хлеб» также обозначает «молитву перед едой»: «bozi dar», «Божий дар». Мысль Лохмана состоит в том, что насущный хлеб и благодарность Богу неразделимы. Хлеб необходим, так же как и благодарность за него. Лохман считает, что  «недостаток признательности» за ежедневный хлеб объясняет наше современное «безумство потребления и расточительства». Владимир Дудинцев, смог сказать широкой общественности в 1956 г. во времена «Хрущевской оттепели», о том, что человек – нечто гораздо больше, чем просто материальное существо. Название его романа, взятое из Евангелия от Матфея 4:4 поражает, особенно учитывая советский атеизм того времени: «Не хлебом единым».

Молитва Господня на деле
В современном восприятии молитва Господня, да и вообще молитва, кажется пассивной. Она может, но не должна быть такой. Одно мы можем сказать с уверенностью, что молитва Господня может выражаться в деле. В 1989-1991гг. мы все были свидетелями шоу, снимаемого на телекамеры, - крушения коммунизма – от Праги до Варшавы, от Бухареста до Москвы и Алма-Аты. Это было удивительное время, и не последнюю роль играла в нем молитва Господня в местах коллективного протеста. В Праге на площади Венцеслава сотни тысяч людей преклонили колена и в один голос возносили молитву Господню. Через несколько дней коммунистический режим в Чехословакии пал.

Да приидет царствие Твое
В Рождественскую ночь 1989 г. в Тимишоаре в Румынии пастор баптистской церкви Петер Дигулеску выступал перед аудиторией в 200.000 человек с балкона городского оперного театра. С этого же места румынский диктатор Николае Чаушеску обычно выступал перед народом во время своих ежегодных визитов в этот город. Но на этот раз все было совсем по-другому. Пастор Дигулеску, вызванный на трибуну толпой, провозгласил: «Почти 45 лет нам говорили, что Бога нет, но я хочу говорить с вами во имя Бога».  Несколько минут тысячи и тысячи людей восклицали «Бог есть» «Бог есть». Затем Дигулеску повел жителей Тимишоары в молитве Господней. Никто не говорил людям встать на колени, но все сделали так.  В ту Рождественскую ночь люди молились: «Да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя на земле, как на небе». На следующий день, в Рождество, ненавистный режим Чаушеску пал и один из наиболее жестоких правителей ХХ века заплатил за свои злодеяния собственной жизнью. Румын Эмиль Бартош  вспоминает, что не раз в эти славные дни люди хором произносили молитву «Отче наш». «Интересно, - отмечает он, - что вся страна знала, как молиться этой молитвой, хотя Румыния считалась атеистической страной». Карл Барт как-то сказал: «Сложение рук в молитве – это начало восстания против хаоса мира».

Призыв к семье и обществу
Эта потрясающая молитва – не только призыв к вере и справедливости, это также призыв к семье и обществу: первые два слова - «Отче наш» - говорят о многом. Когда я попросил своих друзей из разных уголков мира рассказать об особенно значимом  использовании молитвы Господней в богослужении, Билл Вермиллион, миссионер и декан Московской евангелической богословской семинарии (Moscow Evangelical Theological Seminary), написал мне следующее: «Однажды в семинарской церкви один из студентов использовал для своей проповеди эту молитву. Затем, в заключение проповеди мы молились ею построчно. У некоторых студентов на глазах выступили слезы, когда они вновь убеждались в заботе нашего Отца. Это было особенно значимым еще и потому, что две третьи наших студентов выросли в семьях, где не было отца,  а треть – вообще не знала своих отцов». Но молитва Господня говорит не только об отношениях отца и сына, но и об отношениях братства. Уже в третьем веке Киприан писал об этом перед своей мученической кончиной в Северной Африке: «Учитель мира и Господь единства не оставил человека молиться в одиночестве».  Мы не говорим «отец мой», мы говорим «Отче наш». Мы не говорим «хлеб мой насущный дай мне», мы говорим «хлеб наш насущный дай нам». Мы не говорим «прости мне мои грехи», мы молимся «прости нам грехи наши». Мы не говорим «не введи меня в искушение и избавь меня от лукавого», мы молимся «не введи нас во искушение и избавь нас от лукавого». Мы учимся очень медленно. Мне кажется, именно поэтому нас здесь просто заваливают таким количеством местоимений во множественном числе – чтобы убедиться, что мы поняли, что молитва Господня – это призыв к семье и к обществу.

Себялюбие – мать  всех грехов
Не так давно миссионерка Мэри Рабер открыла настоящее «золотое дно» для личной молитвенной жизни в одном из книжных магазинов Львова, в Украине. Книга называлась «Молитва Господня», 1996 года издания, однако, написана она была гораздо раньше митрополитом Псковским Вениамином. «До недавнего времени эта книга была лишь кипой машинописных страниц в монашеской келье», но теперь Мэри Рабер поделилась этим сокровищем с нами. Митрополит Вениамин разбивает наше эго, подобно Киприану указывая на разницу между я и мы. Он пишет:

Мы должны помнить, что Бог любит не только одного меня: Он не только мой Отец, но и Отец всех нас… Мы, современные люди, стали так эгоистичны, мы так любим себя, что не даже не думаем о том, чтобы молиться о других. Каждый живет сам и для себя. Это себялюбие и есть главное зло мира. Все происходит от сюда. Из-за этого греха пал первый ангел. Это мать всех грехов. Но так было не всегда. И так быть не должно, и так не будет в Царствии Божьем.

Пусть Господь простит нас за те моменты, когда наши молитвы на коленях не превратились в молитвы действия.

Марк Эллиотт является директором Глобального центра (The Global Center) Бисон высшей школы богословия (Beeson Divinity School) Сэмфордского университета, Бирмингем, штат Алабама, а также главным редактором  Вестника служений и церквей «Восток-Запад».

© 2004 Глобальный центр
ISSN 1069-5664