Том 12, выпуск 1, зима 2004 года.
Вестник освещает жизнь христиан в бывшем Советском Союзе, а также Центральной и Восточной Европе

Эдмунд Рыбарчик

Взаимная враждебность
Движение пятидесятников и Восточное Православие очень сильно отличаются друг от друга по ряду признаков (культура, экклесиология, стили поклонения, стратегии миссионерства – и это лишь малая часть различий), также они чаще всего знают очень мало друг о друге. Североамериканские пятидесятники склонны считать Православную церковь сестрой-близнецом Римско-Католической церкви; они думают, что Православие, хоть и содержит остатки христианской истины, слишком отягощено древней культурой, привязанностью к иконам и застывшей литургической формой поклонения для того, чтобы быть близким современному человеку. Хуже того, пятидесятники заведомо отвергают мысль о том, что люди, живущие в России и незатронутые влиянием западных миссионеров, вообще могут быть христианами. Неся в себе предубеждения, рожденные эсхатологической герменевтикой (Россия – это великая анти-христианская страна, «Гог и Магог» Иез. 38-39, Отк. 16:17), а также Холодной войной между США и СССР (ксенофобия также играет немалую роль в эсхатологических ожиданиях), пятидесятники склонны видеть в русских безбожных язычников, так, словно вся страна без исключения состоит из приверженцев идей социалистического атеизма.

Со своей стороны, православные, если и знают хоть что-то о пятидесятниках, не отличают их от других евангельских групп или даже нехристианских культов. Они считают, что пятидесятники могут предложить внешний вид присутствия Христа, однако не имеют Христова апостольского священства и «полноты православия», как любят говорить приверженцы этой церкви, они опускаются до поверхностной эмоциональности, которая никогда не сможет привести к долгосрочным переменам.

Так исторически сложилось, что оба эти вероисповедания всегда были очень замкнутыми в своем нежелании признать, что в других христианских группах, не православных или не пятидесятнических, присутствует Христос. Но мы должны быть справедливы. Как православные, так и пятидесятники свято привержены своим убеждениям в отношении христианской веры, и ни одна из сторон не захочет поступиться христианской истиной ради призрачного единства. Не все относительно. Только Христос является единственным путем спасения. Однако историческое сравнение свидетельствует о том, что и та и другая  церкви допускали, чтобы цвет кожи, национальность, историческая близорукость и традиции замутнили распознание образа Христова в других людях.

Черты сходства
Оставив разговор о разногласиях в стороне, мы увидим много общего между православной и пятидесятнической церквями. Очевидно, что ни одна из них не принадлежит к католической церкви; ни одна из них не подчиняется Папе Римскому. Во-вторых, в обеих церквях поощряется, чтобы поместные священнослужители вступали в брак и имели детей. Кроме того, обе эти церкви безоговорочно утверждают, что познание Бога, открытое нам через Его Сына Иисуса Христа, не ограничивается интеллектуальной сферой, но человек может чувствовать, ощущать и слышать Бога на внутреннем, глубинном уровне. Быть христианином – это гораздо больше, чем просто стереть на небесах записи всех своих проступков. Сфера духовного опыта – которую точнее можно назвать мистической сферой, так как ее отличают необъяснимые и мистические элементы – признается в обеих церквях. Ни одна из этих церквей за всю свою историю не стремилась избавиться от присутствия мистицизма. Более того, совершенно очевидно, что обе эти деноминации процветали именно благодаря – а не вопреки – своему мистическому характеру.

Веслианство как связующее звено
В последнее время ученые были поражены исторической связью и теологическим сходством между учением некоторых православных отцов церкви и мыслями англиканского (впоследствии методистского) священника Джона Весли (1703-1791). Учение Весли важно для понимания исторических корней Пятидесятничества, так как последнее строилось на основании откровений Весли. Словно сквозь решето Весли просеивал греческую патристику, чтобы найти в ней православное зерно опыта-откровения, вновь оживить и ввести его в христианство XVIII века. Весли изучал труды нескольких восточно-православных отцов церкви и даже ставил их выше западной патристики. Достаточно очевидно, что он заимствовал идеи у ранних греческих отцов, формируя свои собственные представления о человеке и следующую из них доктрину полного освящения, которое он также определял как совершенствование, ориентированную на личный опыт. И пятидесятники, и Весли придают первостепенное значение тому, что происходит внутри христианина, а не тому только, что происходит для христианина; с этой точки зрения Православие согласно и с Весли, и с пятидесятниками. Пятидесятничество, подобно Весли и Православию, призывает к тесному общению человека с Богом, которое простирается гораздо дальше момента обращения.

Для обеих этих церквей христианство (а точнее, сама жизнь) представляет собой личный опыт. В этом заключается истина каждой из этих деноминаций, причем не только в христианской жизни, но и в теологии обеих церквей. Ни одна из них не видит ценности в занятии богословием лишь для упражнения интеллекта. Ни одна из них не причисляет с легкостью лучших из своих мыслителей к категории святых или героев, и ни одна из них не будет полезна тем, кто хотел бы сузить христианство до сферы абстракции. Христианство, как обе эти церкви определяют его,– это жизнь для и во Христе. То, что каждая из них понимает под жизнью, или, скорее, если каждая из них опишет эту жизнь, будет второстепенным по отношению к самому понятию христианской жизни.

Другие общие черты
Подобно православным, пятидесятники не склонны ограничивать свою веру интеллектуальной сферой. Разум важен, но чувства и опыт играют также значительную роль. Из-за этого обе церкви имеют анти-интеллектуальный характер и известны невниманием к систематизации своего богословия.

Обе эти церкви видят себя великими защитниками духовности. Пятидесятники, основываясь на своей духовности через опыт, считают, что они вновь открывают и приближают вселенскую церковь к Святому Духу. Подобно им православные называют себя истинно духовными, особо указывая на свое историческое отрицание добавления Западной церкви к Никейскому Символу веры Filioque (доктрины о том, что Святой Дух исходит от Отца и от Сына).

Обе церкви придерживаются очень сходных взглядов в отношении человека. Православные не считают, что грехопадение привело к тому, что человек перестал быть тем, кем создал его Бог. Он перестал быть полностью таким, каким его задумал Создатель. Владимир Лосский, например, писал, что во время грехопадения «Человек закрыл в себе источник Божьей благодати». В православии грехопадение не уничтожило эти источники благодати; однако, оно испортило, извратило и замутнило их.

Основываясь на факте того, что Писание видит Божий образ в падших людях (Быт. 9:6, 1Кор. 11:7, Кол. 3:10, Иак. 3:9), пятидесятники, вслед за Яковом Арминием, не считают, что Imago Dei (Образ Божий) был уничтожен грехопадением. Эти тексты Писания описывают людей после грехопадения как сотворенных по образу Божьему и говорят, что даже злые и исполненные ненависти люди совершают добрые и хорошие поступки, они все еще обладают данной Богом совестью, что свидетельствует о том, что образ Божий в них не был уничтожен. Человек не является абсолютно нечестивым (он может творить добро, и, даже будучи падшим, он отражает в себе частицу Самого Бога), но он все же испорчен. Первородный грех является духовным и нравственным уродством, «влечение или тяга ко греху», как называл ее Майер Перлман, делает грех чем-то естественным – и, в конечном счете, неизбежным – для каждого человека.

Православная церковь, особенно Русская православная церковь, часто говорит о кенозисе (самоопустошении Христа, Фил. 2:5-11) в своей духовности. Пятидесятники не используют непосредственно это слово, но некоторые их доктрины отчетливо носят характер православного кенозиса. В 1930 г. Мэри Лоу Дикинсон писала, что для христиан вполне естественно подвергаться оскорблениям с нанесением им личной обиды, в числе которых «незаслуженные обвинения,  несправедливая брань, извращение наших намерений и приписывание злых черт нашим добрым делам». Более того, продолжает она, эти случаи личных оскорблений - скорее правило, чем исключение в жизни. Истинно христианским ответом на такую ситуацию, считает она, будет снисхождение к обидчику. Однако это не должно совершаться из чувства самолюбования, ни в коем случае это и не способ привлечь внимание к собственному смирению. Более того, христианин не должен пытаться  объяснять свои проступки или оправдываться.

Находясь в своих собственных исторических условиях, обе эти христианские церкви особое значение придавали личному общению человека с Богом. Они никогда не относились к мистически-экзистенциальным проявлениям как к постыдным, напротив, они считали их естественными и необходимыми. Как определяют это в обеих церквях, если человек позволит Христову Духу изменить глубины своей души, это обязательно приведет к мистическому и почти невыразимому переживанию. Обе церкви представляют эту мистерию тем способом, который приводит человека к Христу: православные путем эстетики (созерцания), пятидесятники – путем кинесики (движения). Обе церкви подчеркивают, что человек был сотворен для преображающего общения с Богом.

Сокращенный отрывок публикуется с разрешения Эдмунда Дж. Рыбарчика. «За гранью спасения: анализ доктрины христианского преображения при сравнении Восточного Православия и классического пятидесятничества», докторская диссертация, Фуллеровская Богословская Семинария, 1999 г.

© 2004 Глобальный центр
ISSN 1069-5664